|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 |
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
“Почему-почему...”. Во-первых, повторимся, это потенциально самый мощный производитель цемента в стране. Во-вторых, именно его таки собираются продавать, в то время как почти все остальные цементные предприятия уже не “под государством”. В-третьих, именно это предприятие (в связи с “во-вторых”) уже который месяц находится в центре скандала. И говорят о нем разное. Вот мы и решили сами посмотреть. Артподготовка Попасть на “Балцем” оказалось совсем непросто. Переговоры с руководством длились около месяца. Бесконечные телефонные звонки, намечаемые и отменяемые встречи... А все дело — в некстати подвернувшейся приватизации. “Балцемовское” начальство, начитавшись о себе всевозможного непотребства в украинской прессе, судя по всему, решило, что я тоже из “засланных казачков”. После предварительной встречи с финансовым директором на нейтральной территории и полуторачасового живейшего обмена мнениями о судьбах цементной промышленности долгожданное разрешение посетить “Балцем” получено. Еду... О самом-самом “Балцем” — предприятие уникальное. Начать с того, что это — крупнейший в стране производитель цемента. Его мощности позволяют делать 4,015 млн т цемента, 3,1 млн т клинкера, 230 млн условных плит шифера. Мало того, это еще и одно из самых молодых цементных предприятий Украины (первые мощности здесь запущены в 1963 году). Далее. Доподлинно известно, что здесь расположена крупнейшая в Европе печь для изготовления клинкера. Ее размеры: 7 м в диаметре и 230 м в длину. (Представьте огромную трубу, в которую без проблем помещается целый железнодорожный состав.) Наконец, надо сказать о географии. “Балцем” имеет собственный карьер с запасами мела и глины (это основные сырьевые компоненты в производстве цемента), которых хватит на несколько сотен лет. Неподалеку от меловых залежей располагается крупнейшее в Украине Шебелинковское месторождение газа. Неподалеку же находится и поставщик электроэнергии — Змиевская ГРЭС. Белый порошок Попав на территорию комбината, начинаешь смотреть на все вокруг будто через некий белесый светофильтр. Причина проста: земля вокруг слегка присыпана — белым порошком. Это мел. Мне разъяснили, что выбросы мела происходят при запусках и остановках печей. Электрофильтры в первом случае включаются чуть позже, а во втором — выключаются чуть раньше. Цементной же пыли я в воздухе не обнаружил. Хотя она определенно есть. Во всяком случае, в одном месте технологического цикла. Когда клинкер по конвейеру подается на помол, он сперва попадает в своеобразный “холодильник” — склад с крышей, но без стен, где свежеотожженное сырье охлаждается после “пережитого” в печи. Вот тут-то цементная пыль стоит столбом, и пейзаж этот, прямо скажем, не для слабонервных. Очередной ковш конвейера опрокидывает порцию клинкера — и все вокруг заволакивается серым туманом. А отойдешь немного в сторону — мрачное ощущение развеивается без следа: белое покрытие придает заводской территории даже слегка праздничный вид. Вообще-то, производство цемента считается вредным. Но местные начальники уверяли, что на “Балцеме” вкладывают большие деньги во всякие природо- и трудоохранные мероприятия. Здесь очень гордятся тем, например, что по цеху помола (это там, где клинкер перемалывают в цемент) можно спокойно пройтись без всякого респиратора. Финансовый директор Владимир Пустоваров уверяет, что таким достижением может похвастаться далеко не каждый цементный завод. На других заводах не был, врать не буду, а вот по “Балцему” действительно прошелся без респиратора. И ничего. НАЧАЛЬНИК ГОВОРИТ Председатель правления АО “Балцем” Алексей ПЛАКАСОВ: О маркетинге — С начала года Приватбанк выдал заводу кредитов более 35 млн грн. У нас появились оборотные средства, и мы начали работать по 100%-ной предоплате. Теперь главная задача — увеличивать сбыт. Мы сейчас открыли представительства в Черкассах, Киеве, Донецке, Луганске, Запорожье. Промышленно-инвестиционная группа Приватбанка в наших интересах ведет работу по приобретению ЖБК и ЖБИ. А дальше, возможно, начнем создавать строительные компании. Что касается экспорта, то планируется покупка причала для отправки грузов морским путем. В Венгрии собираемся приобрести перевалочный терминал для перевода железнодорожных грузов с широкой колеи на узкую. В ближайших планах — сертификация производства на соответствие нормативам ISO-9000. Об иностранных конкурентах — Я считаю, наша активность на внешних рынках сильно обеспокоила иностранных конкурентов. У них же там цена до $60 за 1 т цемента, а мы начали продавать по $30. Мы можем себе это позволить, потому что у нас газ и рабочая сила дешевле, чем в Европе. Поэтому “Балцем” и пытаются купить иностранные компании. Неотъемлемым атрибутом прихода иностранных инвесторов на цементные заводы Украины является ограничение ими экспорта. Закрепят за нами, например, Харьков, Полтаву и Сумы. А тут годовая потребность в цементе — 500-600 тыс.т. “Балцему” — на три месяца работы. Значит, остальное время комбинат будет стоять. Но для того чтобы у них была рентабельность, задерут цену. О действиях ФГИ — Действия Фонда госимущества вызывают у нас сильное недоумение. Во-первых, как можно продавать 25% акций по стартовой цене в 3 млн грн.? Это же смешно! Мы только за этот год больше 3 млн грн. налогов в бюджет уплатили. Потом, почему условия конкурса составлены так, чтобы заведомо не допустить к участию в нем отечественный бизнес? Если государство хочет как лучше, пусть нам и продадут этот пакет, а если государство хочет получить больше денег, пусть проведет открытый конкурс и допустит к нему украинские компании. Карьер Честно говоря, именно тут мне хотелось побывать больше всего. Зрелище впечатляющее. Те, кто бывал в юго-западной части Крыма, где-нибудь в районе Бахчисарая, меня поймут. Вдали — абсолютно белые “столовые” горы: обрывистые склоны и ровная, как столешница, верхушка. А на дне карьера — изумрудно-зеленое озерцо. Оказывается, мне здорово посчастливилось: на Западе цементные компании оберегают свои сырьевые карьеры как зеницу ока: не то что пофотографировать, даже просто побывать там стороннему человеку не дадут. А привез меня сюда Петр Шепетько, директор горного предприятия (подразделения “Балцема”). Петр Петрович много лет работал на “Балцеме”, потом ушел в частный бизнес. Теперь вот вернулся. Пока я фотографирую карьер, возле нас успевают опорожниться три БелАЗа. Работа кипит: снуют взад-впред самосвалы, двигаются ковши экскаваторов, где-то что-то гремит, внизу под нами слоеными пирогами лежат бетонные плиты: строят дорогу. Из разговора с Петром Петровичем узнаю следующее. Карьер начали разрабатывать еще в 1959 году. С самого начала возник вопрос: где строить цементный комбинат — на самом меловом месторождении или ближе к железнодорожной станции, возле Балаклеи. Остановились на втором варианте, и это во многом предопределило так называемую “мокрую” технологию производства на предприятии. Строить завод на самом карьере не решились, потому что тогда сюда пришлось бы прокладывать железнодорожную ветку, а поскольку между райцентром и карьером находится река Северский Донец, пришлось бы строить еще и железнодорожный мост. В советские времена, как известно, к экономике подходили весьма своеобразно. Карьер расположен примерно в 11 км от самого цементного завода. Проблему доставки сырья на предприятие решили очень просто: построили трубопровод с шестью компрессорными станциями, по которому сырье, сильно разведенное водой (шлам — сметанообразная смесь мела, глины и воды), поступает на “Балцем”. Тогда считали: все равно карьер открытый, и естественная влажность сырья здесь достигает 23-25%, так лучше довести его до жидкого состояния (с влажностью примерно 45%) и доставить продуктопроводом на завод, а там, в печи, выпарить всю жидкость. В то время, при копеечном газе, это было оправданно. Сегодня местные кулибины придумывают кучу энергосберегающих приспособлений. Например, сейчас в шлам добавляют “химию”, которая позволяет увеличить его текучесть и снизить при этом влажность. А снижение влажности сырья на 1% — это 2% экономии топлива. К слову, у “мокрого” способа производства при всех его недостатках есть одно достоинство: жидкое вещество при прочих равных лучше превращается в однородную массу, чем сухое. Сегодня карьер занимает площадь в 460 га. Ежедневно отсюда вынимают около 20 тыс.т мела. Мел залегает на глубине в полкилометра, однако промышленная добыча ведется не глубже 100 метров из-за сильного обводнения. Карьер каждый год продвигается на несколько десятков метров. Отработанную часть засыпают породой, полностью рекультивируют и отдают одному из местных сельхозпредприятий. У моего провожатого отличное настроение. В этом году впервые за долгое время карьером занялись серьезно. Только в октябре-ноябре сюда вложили полмиллиона гривень. “Посмотрите, какую вскрышу мы сделали”, — широко улыбается Петр Петрович. Вскрыша — это вскрытие, расчистка надмеловой толщи. Над мелом залегает бурая и зеленая глина. Первая идет на производство цемента, вторая — керамзита. Под глинами — еще метра два строительного песка. Шлам приготовляют прямо тут, на карьере, в сырьевом цехе номер один. Снаружи — обычная бетонная коробка. А внутри — целое производство: огромные барабаны мельниц, трубы, механические приспособления (см. фото внизу). Причем все эти агрегаты расположены метров на 10 ниже поверхности земли. Мы прошлись по каким-то металлическим лестницам, выискивая место для съемки, и наткнулись на рабочих, менявших выбитые стекла. Оказывается, здесь, внутри бункера, в больших количествах гнездятся голуби. Периодически у них появляется желание полетать на свежем воздухе, и тогда они со всего маху бросаются грудью на стекло. Теперь вот приходится менять обычные стекла на армированные. С миром животных у Петра Петровича особые отношения. Прямо напротив административного корпуса стоит водонапорная башня, на самой верхушке которой поселилась сова. А в озерце на дне карьера разводят рыбу: судака, карася, щуку. Правила строгие: рабочие могут порыбачить только в выходные дни и только на удочку. Вода в озере чистейшая: оно же натекло из вскрытых подземных родников. Часть воды используют для приготовления шлама, часть перекачивают в Северский Донец. Еще это место утки облюбовали: охота тут строго запрещена. Кое-что о фильмах ужасов Из карьера грубомолотый шлам поступает на завод и домалывается в сырьевом цехе номер два до требуемой тонкости. Тут же в сырье привносят добавки (отходы глиноземного производства, которые завозят с Николаевского глиноземного завода). Все тщательнейшим образом перемешивается, после чего тонкомолотое сырье поступает в бассейны готового шлама. Бассейны вмещают до 6 тыс. куб.м сырья, по их окружности проложены рельсы, по которым двигается махина с непрерывно вращающимися лопастями — перемешивает шлам. Все это — последний пункт перед обжигом. Всего на “Балцеме” — пять печей, одна — та самая, гигантская, и четыре поменьше: 5 м в диаметре и 185 м в длину. Сейчас в рабочем состоянии находятся три “маленькие” печи. Две из них работают, а одна — в резерве. Иду вдоль одной из них, и меня обдает таким жаром, что инстинктивно прикрываю глаза и прячу блокнот (а вдруг вспыхнет?). Вдоль печи меня проводят в кабинет начальника цеха обжига. Сажусь на стул и замечаю неладное: стул ходит ходуном, равно как и остальная мебель. “Это чтобы не уснуть!” — смеется начальник цеха. Кабинет — прямо над печью. Я уже знаю, что сейчас у меня будет уникальная возможность побывать внутри одной из неработающих печей. По дороге оказываюсь около работающей. Грех не заглянуть: мне выдают затемненное стекло, вижу расплавленную лаву и не могу удержаться от соблазна глянуть на все это открытым глазом. Отхожу минут пять: когда-то мне довелось днем сквозь сильную подзорную трубу глянуть на Солнце — впечатление примерно то же. Это сколько ж она газа жрет? И кто-то очень внятно над ухом отвечает: “Да за сутки три “Жигуля” в трубу вылетает!” Там, внутри, температура 1450 градусов по Цельсию. И вот, наконец, главное впечатление: посещение печи. По довольно шаткой дощечке перебираемся внутрь. Меня сопровождают несколько человек, кто-то подсвечивает шахтерским фонариком. Тут совершенно темно. Пять-десять шагов и ты забываешь, где находишься. Передо тобой — огромный зев пещеры. Под ногами — нечто, напоминающее застывшую лаву. Еще шагов двадцать, и идешь по хорошей брусчатке (изнутри печи зафутерованы, т.е. обложены специальным огнеупорным кирпичом). Своды пещеры едва угадываются. Поэтому то, что выплывает из темноты, застает меня врасплох. С “потолка” густо-густо свисают довольно мрачные корабельные цепи. Сначала кажется, что можно их раздвинуть и идти дальше. Но потом присматриваюсь и вижу: дальше тоже цепи, густой лес цепей, и под ногами кучами лежат они же. Их задача — увеличить площадь поверхности теплоообмена. Шлам как бы “намазывается” на цепи тонким слоем, и влага из него испаряется гораздо быстрее. Для полноты впечатления стоило бы, приводя на экскурсию журналистов, привешивать сюда пару-тройку скелетов — и Голливуд отдыхает вместе со всеми своими спецэффектами и фильмами ужасов. Последнее превращение Сильно сочувствую шламу, переходящему в клинкер. Но и у клинкера судьба не из легких. В принципе, этот полуфабрикат — сам по себе полноценная продукция. Часть экспорта “Балцема” приходится как раз на него: продают клинкер в Испанию, Турцию, ряд других стран. Но интереснее, конечно, самим производить конечный продукт. Так что мы подбираемся к конечной стадии. После печи клинкеру дают немного остыть (последняя милость!) а затем конвейерная лента доставляет его в цех помола. (Вот, кстати, написал “конвейерная лента” и вспомнил: вообще-то на “Балцеме” — 2,4 тыс. работников. Но во время своего путешествия я видел совсем не- много людей. Похоже, они действительно заняты делом и все находятся на своих местах. Праздношатающейся публики вообще не наблюдал.) Мельница — здоровенный барабан, опять же вращающийся. А внутри него — чугунные шарики килограмма по четыре каждый. В процессе вращения и “избиения” клинкер рассыпается в легкий сухой порошок — цемент. Люди Что-то такое было у них в глазах... Потом, восстанавливая в памяти эти лица, разглядывая фотографии, я пытался понять то общее, что объединяет их всех. Что-то такое во взгляде, смесь отчаяния и надежды... “Балцем” много лет работал крайне неритмично, то и дело надолго останавливаясь. До недавнего времени денег рабочие практически не видели. Как они пережили это время — одному Богу известно. Искать другую работу практически бесполезно: райцентр предоставляет не так много рабочих мест. Сейчас ситуация изменилась: люди исправно получают заработанные деньги, хотя и совсем небольшие. И каждый второй с гордостью говорит мне примерно одни и те же слова: “Завод задышал”. И еще характерная деталь: откровенно рассказывая о своем житье-бытье, никто не отказался назвать свои имя и фамилию. После того, что осталось позади, им уже нечего бояться. ...Обратно меня везет на легковушке Леша, молодой парень 26 лет. До этого “БелАЗ” водил на карьере, перевернулся даже. С “Балцемом” связан буквально пуповиной: у него тут мать работала. Я спрашиваю то, о чем давно хотел спросить: “Слушай, а люди у вас, правда, сильно переживают, что из-за этой приватизации предприятие иностранцам может достаться, или их специально к моему приезду подготовили?”. “Чудак ты, — отвечает Леша — конечно, правда. Вот если бы твоя работа “накрылась”, как бы ты себя чувствовал? У нас об этом постоянно говорят. Все боятся, что комбинат остановят. Мы же это все проходили. Пришли нормальные ребята, деньги платят, у всех хоть какая-то надежда появилась. Что они там себе в Киеве думают?” И Леша смачно выругался. ЛЮДИ ГОВОРЯТ Владимир ПУСТОВАРОВ, финансовый директор АО “Балцем”: — Рынок потребления цемента сегодня растет, но далеко не теми темпами, которые бы нас радовали. Мы сильно отстаем в этом вопросе от России. Там сейчас цементная промышленность уже догоняет уходящий вперед спрос. В Украине объем потребления цемента в прошлом году — 5,3 млн т. В этом году есть незначительная тенденция к росту, но все равно по итогам года мы вряд ли перевалим за 6 млн т. В следующем году тоже, честно говоря, строительного бума у нас не предвидится. Что касается нашего предприятия, то мы нацеливаемся за год выпустить 1,6 млн т цемента. Хорошо, если удастся продать на внутреннем рынке около 1 млн т. Цемент не возят на большие расстояния — он тяготеет к “регионам привязки”. Для нас это восток, центр и юг Украины. Но встает вопрос: что делать с 600 тыс.т? Ответ понятен — искать экспортные рынки. Сегодня их приходится осваивать заново. Минералогически наше предприятие — самое обласканное Богом. Так что наш клинкер, например, пользуется неизменным спросом на Западе. Там такого качества, как у нас, могут добиться далеко не все заводы. Александр ДОНЧИК, сырьевой цех №2, 18 лет на заводе: — Живем хуже среднего. Жена пристает, чтобы я рассчитывался с цемзаводом. 200 грн.— это разве зарплата? А у меня больше 100 грн. идет за жилье. И живу я, кстати, в общежитии. Но мы привыкли тут, как к своей семье, потому и держимся. Работаю сварщиком, уже почти слепой, близко не вижу. Сейчас, правда, хоть начали платить, долги почти все вернули, осталась одна зарплата — февральская. В этом отношении к этой фирме, что сейчас управляет, какое-то доверие уже есть. И смотрим по цеху: эти ребята, по крайней мере, хоть снабжают чем нужно. Все, что заказывает начальник, они обеспечивают: трубы, задвижки, уголки. Вроде какая-то надежда появляется, потому что видно, что эти ребята стараются и нас не обидеть. Они же от нас тоже зависят. Мы — от них, а они — от нас. Анатолий ПАНАСЕНКО, главный инженер “Балцема”: — В этом году мы проделали ремонтных работ больше, чем за предыдущие пять лет. Две печи впервые в истории комбината зафутерованы импортным огнеупором, а это значит, что они в два-три раза дольше послужат без всякого ремонта. Еще две печи точно так же обложим в феврале. Пять мельниц отремонтировали, бытовые помещения привели в порядок, 22 тыс. кв.м кровли починили. То есть теперь мы полностью готовы работать в зимний период двумя-тремя печами. И кстати, этой зимой впервые за многие годы “Балцем” не остановится. Сейчас занимаемся учетом электроэнергии, воды, газа. На 200 м продлили железнодорожный тупик, купили тепловоз, чтобы продукцию отправлять. Сейчас начали большой энергосберегающий проект: в качестве топлива будем использовать автопокрышки. Экономия газа будет до 25%. Валерий ЧМУТ, помощник машиниста печи,25 лет на заводе: — Жить тяжело, нехватка есть в финансовом вопросе. Мы не зарабатываем даже прожиточного минимума. Я получаю 96 коп. в час, машинист — 1 грн. в час. Это, конечно, не зарплата. У меня двое детей. Одну я выучил, замуж выдал, но это все было с таким напряжением. Как со второй будет, не знаю. Жена на бирже труда состоит на учете. Наш район — Балаклеевский — просто не обеспечивает работой. А сюда мы уже корнями вошли, вжились. И куда уходить, если три-четыре года до пенсии осталось. И слухи постоянно: те покупают, те продают. А ни один хозяин, мне кажется, не делает ничего для улучшения положения.... Хотя вот этот, что сейчас руководит, хотя бы тем молодец, что у нас зарплата стабильная каждый месяц. Но еще есть квартирный вопрос сложнейший: не успеваем платить ни за воду, ни за электроэнергию. Да и живем в чужом — по общежитиям. Владимир ВОЛОБУЕВ, начальник цеха обжига: — Сейчас работают две печи, одна — в резерве, потому что спрос на цемент падает. Основная наша проблема в том, что продукция пользуется сезонным спросом. Других серьезных проблем сейчас нет. Вот и боремся за то, чтобы поставлять продукцию в Европу. Новое руководство пришло толковое. Мы ему благодарны хотя бы за то, что люди сейчас с табличками не ходят, как было еще совсем недавно: получали зарплату цементом и шифером и стояли тут за проходной с табличками “Продам”. “Плакасовцы” (фамилия нынешнего председателя правления — Плакасов. — Ред.) пришли и рассчитались по долгам. Закупили дорогой футеровочный кирпич. Молодцы, в общем. Любовь МАСЛЕНКО, аспираторщик, 20 лет на заводе: — У меня — первая категория вредности, а зарплата — 81 коп. в час. А это в месяц — меньше 200 грн. получается. 20 лет работаю на заводе и 20 лет живу в общежитии, и мне ничего не светит. Правда, обещают в январе добавить зарплату. Мы надеемся. |
|
|
© 2009 - 2012 гг. При перепечатке материалов обратная ссылка обязательна. | ||
